Накануне компания «Газпром нефть» провела международный архитектурный конкурс на концепцию развития территории Охтинского мыса. В ходе онлайн-конференции на суд представителей городского профессионального сообщества были вынесены представленные в ходе конкурса проекты.
Как отметил, открывая дискуссию, Владимир Григорьев, главный архитектор Петербурга, «значение Охтинского мыса в градостроительном плане переоценить невозможно». «У нас осталось две серьезных площадки, на которых нам нужно принять очень взвешенные архитектурные градостроительные решения. Это Тучков Буян с театром Эйфмана и Охтинский мыс. Эта площадка требует самого серьезнейшего обсуждения и исследования и для начала неплохо было бы вообще понять подход к ней. То есть определить ту меру публичности и закрытости, которая должна быть и может быть в таком проекте», – считает эксперт.
Именно закрытость конкурса, которую Владимир Григорьев охарактеризовал как «квазизакрытость», вызвала больше всего недоумения у участников встречи. «Эта закрытость будоражит горожан, не только наше сообщество», – констатирует президент Санкт-Петербургского союза архитекторов, профессор кафедры архитектурного проектирования СПбГАСУ Олег Романов. «Почему было раньше не рассказать об этом?», – задает риторический вопрос историк архитектуры, ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина Семен Михайловский. Впрочем, по его мнению, время таких масштабных проектов уже прошло: «сейчас мы выйдем после этой пандемии и, думаю, мир сильно изменится; мне совершенно очевидно, что пройдет время и таких амбициозных проектов будет все меньше и меньше».
Скептически относится к самой идее архитектурных конкурсов архитектор, инженер и издатель Борис Бернаскони: «Конкурс – это тонкая настройка и требует другой культуры и другого подхода. Более того, если думаете, что в других странах как-то лучше, и там конкурсы проводятся по другим алгоритмам, я вынужден вас разочаровать – нигде в мире этот конкурсный алгоритм не работает. Самые лучшие объекты были построены персональной воле одного человека», – считает он.
«Самые лучшие объекты были построены персональной волей одного человека», – Борис Бернаскони
Единогласно участники встречи согласились с тем, что Охтинский мыс – важная для Петербурга территория. «Это место я знаю доподлинно, потому что в течение трех лет даю своим студентам-старшекурсникам задание на это место. Диапазон предложений за эти годы был очень широким – от музея археологии, до музея истории Санкт-Петербурга», – рассказывает Владимир Григорьев. «Наверное, все согласятся, что сейчас это интересное пространство не работает так, как оно могло бы работать, и все понимают, что потенциал общественного пространства достаточно большой», — считает искусствовед, архитектурный критик и журналист Владимир Фролов. Причем, как отмечает эксперт, проект, который появится здесь, должен решать не только функциональные задачи, но также учитывать общую градостроительную роль, учитывать сложившиеся городские ансамбли: вид на Смольный собор, советскую застройку Свердловской набережной, Большеохтинский мост.
«Сейчас это интересное пространство не работает так, как оно могло бы работать», – Владимир Фролов
Условия, которые заказчик – компания «Газпром нефть» – поставил перед участниками архитектурного конкурса, озвучил модератор дискуссии Роман Герасимов перед демонстрацией проектов экспертам. Согласно техническому заданию, концепция развития территории Охтинского мыса должна соблюдать высотный регламент – здания не должны превышать 28 метров. Кроме того, предполагается, что сооружения на этой территории станут примером «зеленой архитектуры» и будут включать в себя общественное пространство, то есть в целом проект нацелен на улучшение городской среды – не только района, а всей агломерации.
На суд участников дискуссии были вынесены пять проектов: концепция от российских архитекторов из Бюро Скуратова; еще один российский проект ABD Architects; работа виртуального архитектурного американо-российско-швейцарского офиса KOSMOS; претендующий на самое большое деревянное здание в мире офисно-общественный центр голландского бюро MVRDV. Проект-победитель японского бюро NIKKEN SEKKEI представил главный исполнительный директор компании Фади Джабри после обсуждения других конкурсных работ.
По мнению Владимира Фролова, проект голландцев, если бы он был реализован в Петербурге, неожиданно мог бы оказаться в авангарде современной архитектуры. «Было бы интересно поработать с деревом и также приятно, что видим отсылки к суперматизму. Таким образом образуется связь с уже имеющимися советскими зданиями рядом», – считает он. Его поддерживает архитектор Сергей Чобан, которому проект MVRDV показался неожиданным. «Мне кажется, что уже один раз, когда делался конкурс на это место и мы говорили о высотном здании, победил проект самый прагматичный и самый простой, без рисков. Вот здесь мы, кажется, можем потерять второй шанс выбрать что-то непрагматическое, непростое, что-то, что создает более сложные, более интересные пространства», — пояснил он свой выбор. «Об этом хотя бы можно говорить, – охарактеризовал этот проект, предполагающий в том числе высадку взрослых деревьев, как бы растущих сквозь здание, Семен Михайловский. – Это хотя бы как-то можно обсуждать на уровне концепции».
Как раз о том, как шел поиск концепции рассказал представительному архитектурному собранию Фади Джабри, представитель компании-победителя конкурса. Авторы проекта концепции предварительно изучали историю места и именно «корабельная история» Охтинского мыса, откуда начался город-порт Санкт-Петербург, вдохновила архитекторов. Учитывалась также симметрия города, высота ансамблей набережных, Зимнего дворца. По замыслу авторов, идея двух кораблей позволяет сделать фасад зданий более открытым, а изгиб стен, образующих арку – своеобразный жест уважения к Смольному собору. Одно из зданий станет общественным пространством, а сама территория будет открытой для петербуржцев – пройдя через ворота, образованные зданиями, гости оказываются в открытом парке, который позволяет не только наслаждаться видами города, но и проводить различные городские мероприятия.
Необычно и само общественное здание, выполненное с учетом требований и правил «зеленой архитектуры»: на первом этаже раскинется сад, колонны будут превращены в интерьерные водопады. Здесь разместится зал для проведения общественных мероприятий, музей, постоянная экспозиция, рассказывающая, в том числе, об истории Ниеншанца и Ландскроны, которые были на этом месте, а также беговая дорожка, которая позволит заниматься спортом в закрытом помещении в течение всего года.
«Мне очень понравился рассказ и чуть больше стало понятно. Если это состоится буквально так, как представлено, то в общем это неплохо, – высказал свое мнение по окончании презентации Владимир Григорьев. – Мне кажется и подход при доработке архитектуры мог бы сохраниться. В нем есть определенная нейтральность и пропорции, которые соответствуют архитектуре города».
Благосклонно отнесся к поэтичной концепции и Семен Михайловский, но у него остались вопросы: чем будут заниматься люди в общественном пространстве, как это пространство будет взаимодействовать с офисным центром?
«Выбор такого проекта встроился в логику поиска спокойного, но достаточно прагматичного решения, – констатирует Сергей Чобан. – Это поэтичный, спокойный проект». По его словам, такой подход имеет право на существование, хотя ему самому больше импонировало бы более неожиданное решение с более высоким «градусом сложности» и более члененным, менее открытым пространством.
«Если брать проект Nikken Sekkei, плюс этого проекта – закрытые пространства, это ответ на вопрос «как защититься от среды в сложные климатические периоды Петербурга», — высказал свое мнение Борис Бернаскони, отметив, что этот же плюс является минусом, так как придает зданию закрытость, монолитность.
«Обыграна тема корабельной метафоры, есть идея арки, которая смотрит на Смольный и это положительные моменты. Если это здание будет реализовано качественно – будет хорошее офисное здание. Это стеклянные прекрасные кристаллы, омываемые ветром и людьми, которые станут памятником нашей эпохи», — сдержанно комментирует презентацию Владимир Фролов. Есть у него и претензии к проекту – такой материал как стекло, по его мнению, в петербургскую погоду создает чаще всего эффект псевдопрозрачности и пространство при кажущейся визуальной доступности будет все-таки закрытым зданием с административной функцией.
В ходе обсуждения поднимались и вопросы сохранения археологических памятников мыса. «Раскрыть их нельзя – они исчезнут. Но можно законсервировать. На самом деле кроме земли мы ничего не увидим. Все это описано в требованиях предмета охраны, которые утверждены Министерством культуры», — говорит Владимир Григорьев. «Мы думали, как это делается в Европе и в мире в целом. Но по сути здесь будет видна только земля и потому мы решили изложить историю места другим путем. Сами же участки мы не будем трогать – они станут частью ландшафта парка», — пояснил Фади Джабри.
Общий вывод участников встречи – подобные конкурсы должны проходить более открыто, должны быть ясны и понятны критерии и требования как для профессионального сообщества, так и для горожан. «Мы столкнулись с довольно экзотическим проектом в сакральном месте для нашего города. Любая концепция которая будет на этом месте рождаться, должна быть, на мой взгляд, в первую очередь, обсуждена в градостроительном сообществе и отвечать архитектурным задачам и задачам градостроения», — резюмирует Владимир Григорьев. Про необходимость диалога с городом говорит и Олег Романов: «мне кажется, очень важно, насколько заказчик готов поговорить с городом на предмет возможных изменений». Как отмечает Семен Михайловский, необходимо чтобы учитывалось общественное благо. При этом здание должно хорошо «стареть», быть очень сильно связанным с городом, считает Сергей Чобан.
«Прошу прощения у авторов проекта, если наши критические замечания показались несколько колющими, хотя я уверен, что все мы движимы единой благой целью: все хотим сделать наш город еще лучше. Я хотел бы чтобы это здание было петербургским трижды: петербургским по имперскому духу, должно быть прагматичным по своему содержанию, как и Петербург и петербургским по архитектуре», — подытожил дискуссию Владимир Григорьев.
