Петербургская градозащитная история пишется прямо сейчас. В 2022 году в ней появились новые сюжетные линии: обращение в Следственный комитет, лихорадка и раскол внутри самих активистов. О том, как происходила эволюция петербургской градозащиты и чем это грозит Петербургу, говорили независимые наблюдатели — медиаэксперты, участники дискуссии, организованной проектом Retrogradu.net и отделом бизнес-конференций «РБК Петербург».
Как все начиналось
Принято считать, что петербургское градозащитное движение родилось в 1987 году, когда решение о сносе старого здания гостиницы «Англетер» вызвало бурный протест общественности. В 90-е годы все, включая и зарождающийся бизнес, и политиков нового формата, и общественность, были заняты в основном выживанием. Но уже к концу 90-х – в начале 2000-х, при Валентине Матвиенко, начались стройки и голос девелоперов был громче, чем голос еще не сформированных градозащитников.
Точкой сборки, по мнению главного редактора издания «Деловой Петербург» Игоря Павловского, стала ситуация с «Охта-Центром». Если до этого момента проекты и противодействие им затрагивали какой-то определенный район города, то про проект «Охта-Центра» знал весь город, и эта история стала системообразующим фактором градозащитного движения.
Я затруднюсь выделить какую-то точку, когда акцент поменялся и оказалось, что самое лучшее было в прошлом, что никакой Михаил Мамошин, никакой Никита Игоревич Явейн ничего лучше Кваренги не построят. Дмитрий Синочкин
Где-то в середине нулевых, с приходом на пост петербургского градоначальника Георгия Полтавченко, акцент с бурного инвестиционного развития города, когда и девелоперы, и бизнес были ориентированы на преобразования, сменился на «все хорошее уже построили до нас», отмечает обозреватель ИИЦ «Недвижимость Петербурга» Дмитрий Синочкин. Такая ретроградная позиция совпала с изменившейся политикой Смольного, отказавшегося от развития с «акцентом на будущее» и переключившегося на «замораживание» центра и изгнание из него новых проектов. «Под раздачу» попали также не вызывавшие эстетического протеста у горожан Орловский тоннель и Большой Смоленский мост.
Новый курс властей, совпавший с настроениями защитников дореволюционной архитектуры, сказался на судебных решениях, которые все чаще принимались в пользу градозащиты. «Ментальная конструкция — защитить благородную старину или дать возможность нажиться нечестному девелоперу, — она работает», — считает Игорь Павловский.
Одновременно активным общественникам были даны в руки юридические рычаги: возможность получать копии экспертиз и принятие 820-го закона. «Стандартизировалась структура градозащитной борьбы, и это превратилось в долгосрочные, долгоиграющие судебные разборки, а девелоперы начали уходить из центра», — констатирует генеральный директор коммуникационного агентства «СВОБОДА Group» Станислав Баканов. «Замораживать на время судов миллиардные средства на проект, тем более когда таких проектов несколько, — это безумие», — уточняет эксперт. С ним согласен Игорь Павловский: «Затраты на продвижение в центр перестали окупаться. Даже если ты трепетный петербуржец, ты — бизнесмен, и деньги проще заработать на окраине».
На человеческом уровне – с одной стороны защитники красивого здания, а с другой – злодеи. Игорь Павловский
Эволюция градозащиты-2022
Сейчас в петербургской градозащите происходят изменения. Во-первых, крупнейшие общественные организации, такие как ВООПИиК, погрязли в скандалах. Во-вторых, весной 2022 года у активистов появился новый метод воздействия — группа муниципальных депутатов во главе с депутатом ЗакСа Санкт-Петербурга Борисом Вишневским обратилась в Следственный комитет с жалобой на КГИОП. По результатам такого обращения публично выступил сам глава ведомства Александр Бастрыкин. «С точки зрения медийности поисковый запрос «Бастрыкин + градозащита» сейчас №1 в Петербурге», — отмечает Станислав Баканов. Как считает шеф-редактор «РБК Петербург» Елена Кром, стоит ждать, что одним обращением в СК не ограничатся: «попробовали, получилось — значит, будут еще». Как результат — внимания общественности к градостроительным проблемам стало больше, «тема разогрелась», оценил ситуацию Игорь Павловский.
Ситуацией раскола будут пользоваться и уже пользуются. Поднимается флаг политической борьбы, и это будет использоваться. Жителям это не помогает. Игорь Павловский
Одновременно на уровне районов происходят конструктивные изменения. Так, активно и результативно работают в центре Ярослав Костров и Красимир Врански — представители «креативного» поколения, простые горожане. Как напомнила Елена Кром, первую волну протеста против сносов весной этого года подняли именно локальные сообщества жителей. Позитивный пример привлечения района, муниципалов, активных жителей в диалог с девелопером на Гражданке, где строится большая гостинца на улице Брянцева, привел Станислав Баканов.
Но пока что, в момент, когда градозащиту лихорадит, когда сама деятельность такой крупной организации, как петербургский ВООПИиК, приостановлена, предсказать будущее этого движения активистов тяжело. Елена Кром считает, что сохранить общественные движения очень важно, и, по ее мнению, возможно, это будет несколько общественных организаций, представляющих разные поколения горожан.
Другой вопрос, что сейчас градозащитную повестку активно используют политики разных уровней, в основном — для достижения целей, далеких от реальных нужд города. «Любая громкая общественная деятельность привлекает голоса, внимание избирателей и определенное количество упоминаний в прессе», — объясняет интерес депутатов к градозащитному движению Игорь Павловский. Использование болевых точек города в политических целях нельзя считать конструктивным, полагает Станислав Баканов: «Убрать политику из градозащиты как медицинский факт, ампутировать ее, и тогда можно насаждать диалог — даже при таком формате это уже будет конструктивно».
Что дальше?
Как бы там ни было, но вопрос о том, каким будет город, в том числе благодаря или вопреки влиянию градозащитного движения, остается открытым.
«Я горожанин, я много лет жил в историческом центре, и мне понятны эмоции градозащиты, потому что искажение исторической ткани города — это больно. Также мне понятны переживания жителя коммуналки в третьем дворе с видом на помойку, который стараниями градозащиты будет теперь там жить вечно», — говорит Дмитрий Синочкин. Яркий пример нерешаемых проблем центра — многострадальное Конюшенное ведомство, которое стараниями активистов лишилось инвесторов, а содержание этого памятника обходится городскому бюджету в миллиард рублей в год.
Сейчас непонятно, от кого защищать центр, ведь девелоперы и так уже не покушаются на памятники. Дмитрий Синочкин
Возможно, для начала стоит решить вопрос, куда движется город в целом, какова концепция развития. На отсутствие этого понимания обращает внимание и Дмитрий Синочкин. Он отмечает, что долгие проекты в Петербурге не работают, чему яркий пример — набережная Европы, концепция которой постоянно меняется. Как следствие — диалог между девелоперами, властью и градозащитой невозможен, потому что не о чем договариваться, нет долгой стратегии развития города. «Сейчас уже непонятно, от кого защищать центр, ведь девелоперы и так уже не покушаются на памятники», — говорит эксперт.
В любом случае очевидно, что в процессе принятия решений общественность продолжит играть важную роль. Особенно сейчас, когда тема градозащиты становится трендом и все большее количество простых горожан осведомлены о громких градостроительных скандалах. «Сейчас спокойных обсуждений не будет ни по какому поводу», — считает Елена Кром. Когда наступит равновесие и какой формат взаимодействия между девелоперами, властью и активными горожанами предстоит нам осваивать в будущем — решается прямо сейчас. «Мы ищем новый компромисс», — подвел итог дискуссии Дмитрий Синочкин.
Видео по итогам дискуссии:
