Возможен ли компромисс между градозащитой и городом? Как привлечь в город «длинные деньги»? Об этом Retrogradu.net рассказал кандидат психологических наук, доцент кафедры политической психологии СПбГУ Александр Конфисахор.
Открою вам страшную тайну: главная функция губернатора не в том, чтобы были хорошие дороги и транспорт двигался. Градоначальник должен предлагать жителям миссию города, видение города в будущем, объяснять его сакральное предназначение.
Когда-то Петр очень плохо, неудачно и в неправильном месте заложил Петербург, но он создал для города мессианское предназначение – устремление в будущее, прорыв. Это была функция нашего города, и мы видим эту миссию в архитектуре, в том, что условно называется «небесной линией», где главное – совсем не низкая этажность зданий, а основные архитектурные доминанты.
Без миссии нет денег
Сейчас у нас потерян этот петровский замысел о предназначении Петербурга, и нам нужна новая миссия. Задача руководства города – придумать её, стать спичрайтерами нового предназначения, объяснять миссию людям. Последним подобным градоначальником был, пожалуй, Анатолий Собчак, который предложил проект будущего города: центр культуры, центр туристический и финансовый. Найти такое мессианское предназначение, и, конечно, пойдут инвестиции. Пока город живет «здесь и сейчас» типа «зиму пережили и слава тебе, Господи», понятно, что какие-то «длинные деньги» сюда идти не будут.
Путь «города-музея» для нас тупиковый. Что мы отреставрировали за последние годы? Это капля в море по сравнению с тем, сколько еще надо отреставрировать. Что мы построили? Огромное количество торговых центров, стоянок, жилых кварталов. Но это функция любого города, а у нас все-таки – Петербург! Что мы такого создали, чем могут гордиться сейчас, а также наши пра-пра-пра-пра-правнуки? Создать что-то уникальное, на что в течение следующих столетий будут смотреть туристы, – вот это в том числе миссия города, это то, что можно назвать «наш след».
Петербургская градозащита: причина и следствие
У нас, в отличие от многих других городов, осталось много того старинного, того древнего, что было заложено еще при Петре. Похожие ощущения бывают от небольших старинных городков в Европе, когда кажется, что идешь по улице, где буквально только что шли три мушкетера, и гвардейцы кардинала. Наш город – один из немногих, который несет в себе такую историю.
Как следствие, возникла градозащита – уникальное петербургское явление. К сожалению, наша «лютая», бескомпромиссная градозащита зачастую все только портит: уходят инвесторы, неэксплуатируемые дома разрушаются, а исторические памятники выглядят как страх Божий. Такие активисты – как собака на сене. Сами ничего не могут сделать, потому что нет ни ресурсов, ни финансов, ни опыта, и не дают ничего делать тем, кто готов и хочет вкладываться. Именно к этой ситуации относится выражение «благими намерениями выложена дорога в ад». Причем, если убрать из их речей и лозунгов все второстепенные выражения и слова, то останется одно: «дай, дай, дай». Никто из них не продаст свою машину, чтобы сделать первый вклад в будущий музей, не говорит «возьмите, заберите», не интересуется «а что нужно вам?».
Активные граждане и город: как выглядит идеальная картинка
Их неуемную энергию можно было бы направить в положительное русло, но это нужно было делать с самого начала, когда движение только появилось. Сейчас градозащита уже закусила удила. В идеальной же картинке должна быть выстроенная система, четкие правила игры. Сначала на обсуждение общественности дают новый проект. Обсуждение длится примерно в течение месяца. После этого точку зрения градозащиты выслушивают, но окончательное решение принимают эксперты, и после этого возражения не принимаются. Ответ на все возражения простой: «Раз ваши аргументы не сработали, значит, нужно лучше готовиться».
Но ждать от градозащиты, что они согласятся на такой компромисс, почти бесполезно. Ведь они занимались этой деструктивной деятельностью последние 30 лет. Если от этого отказаться, признать себя неправыми, то, выходит, что все было впустую, смысл жизни потерян, а это самая страшная потеря для человека с точки зрения психологии. Страшнее только гибель близких. То есть для градозащитников обратного пути нет.
Та же история с несчастным Охтинским мысом – это чистая истерия градозащитников. Пусть не обижаются на меня историки и археологи, но таких останков и памятников, которые там есть, если покопать, можно найти в любом месте. Люди жили всегда и везде.
В тех же Кудрово и Мурино наверняка можно найти остатки какого-нибудь древнего поселения, и что теперь – строить нельзя? Собственник имеет право в адекватных пределах делать с мысом все, что захочет. Пока же Охта – серый пояс, остановившийся в развитии. Я люблю этот район, но ему нужна новая точка притяжения, которая сделает его привлекательным.
Нет медиатора в своем Отечестве
Накал страстей можно все-таки немного сгладить. Но в нашей традиции нет медиаторов. Те, кого мы готовим, не заточены на медиацию, на ведение переговоров и решение конфликтных ситуаций, а без таких специалистов не обойтись хотя бы потому, что у нас нет традиции вести адекватный взвешенный диалог. Власть также этим грешит – считает, что она всё знает и всегда права и только отдельные идиоты не понимаю той благости, которую она им несет.
Если же считать причиной всех наших городских проблем «петербургский менталитет», то ответ на вопрос «Есть ли он вообще?» может обидеть многих. В Петербурге после войны и блокады осталось очень мало петербуржцев. В 60-70 годах в город приехало огромное количество мигрантов из других регионов и сейчас эти люди относят себя к петербуржцам, хотя они, в лучшем случае – второе поколение, не в обиду им будет сказано. В сознании людей, которые здесь не живут, существует огромная разница между петербуржцами и москвичами: первых – любят, вторых – не очень. Но вот что подразумевается при этом под особым менталитетом петербуржца, я сказать не могу. В первую очередь, потому что я профессионал, а утверждать, что какой-то набор положительных качеств является петербургским менталитетом было бы непрофессионально и по-дилетантски.
