Никита Явейн: У нас с одной стороны – градонападающие, с другой стороны – убийственные нормативы

Нам не хватает героев. Думаю, власти следовало бы создавать таких героев – через политику, прессу, общественное мнение. Ведь случайно ничего не происходит, сам рынок ничего не регулирует, все эти либеральные сказки давно пора забыть. У нас много хороших примеров. Их надо искать, чувствовать, предъявлять обществу и поощрять. Например, в 90-е годы был реализован проект на Невском, 25, у Казанского собора. Это был один из первых примеров корректного приспособления, там был найден компромисс между целями сохранения и экономикой приспособления под новые функции. Его активно освещали в СМИ, хвалили, он был воспринят положительно. На относительно небольшом объекте был создан пример того, как надо осуществлять подобные проекты.

В отсутствие схемы и воли власти мы в результате имеем в героях не тех, кто что-то делает, а тех, кто борется против тех, кто что-то делает. Среди градозащитников есть те, для кого это бизнес и те, кто искренне отстаивает свои убеждения. Но надо понимать, что без них все было бы гораздо хуже. Как показал пример с СКК, мы не застрахованы ни от одной катастрофы. От мелкой дурости можно защититься законами, от большой – нет. Тем более в нашем информационном пространстве, когда при определенных ресурсах можно убедить людей в чем угодно, за короткое время возбудить на любую дурь.

Я немного знаю французский опыт. Там охрана памятников и все, что связано с культурным наследием – часть огромной государственной политики по самоидентификации французской нации: через историю, через архитектуру. Это жесточайший патриотизм, и мне трудно представить, чтобы у нас кто-то мог позволить себе говорить то, что позволяют себе французы. Но это надо уважать, ведь это часть культуры, часть выживания нации. И градозащитники во Франции – это те, кто находят исторический памятник, требуют от властей, чтобы им передали это здание, и восстанавливают его за свои деньги.

У нас же определенную часть образованного общества интересуют только ошибки власти. Ко всем остальным аспектам социальной жизни эти люди совершенно безразличны. Даже поддержать проект они не могут, так как это неприлично. Но при этом, по их мнению, государство обязано брать на себя все обязательства. Результаты нам всем известны. Например, Фонтанка, 145 (бывший доходный дом, 1877, арх. В. Д. Знобишин): господин Вишневский добился в суде приостановки работ по проекту, в котором было запланировано сохранить только фасад и лестницу. Добивался полного сохранения… Прошло около трех лет. О сохранении лестниц уже и говорить не приходится, они на ладан дышат. Дай Бог сохранить хотя бы фасад, воссоздать его. Но ведь не исключено, что снова будут суды. И если так называемые защитники дома их опять выиграют, то это будет пиррова победа — аварийный дом просто рухнет. Ты тогда скажи, что ты уничтожил этот дом, добил его до конца, признай это и неси какую-то ответственность! Ведь судами нельзя заставить дом вернуться.

Сейчас почти все, что делается в центре, делается в рамках очень жестких требований и потому почти все это нерентабельно, что становится убийственным для проектов. Рентабельными могут быть только очень компромиссные вещи, а чем дальше, тем больше к компромиссу мы не готовы – ни правые, ни левые. Как результат – все разваливается. Типичный пример – дом Басевича. Еще три года назад, если бы все пошли на компромисс, можно было бы хоть что-то спасти. Сейчас же, если будет холодная зима, не останется ничего другого, как дом сносить. Но регламенты, требующие в домах в старом городе исполнения тех же нормативов что и для нового жилья, делают проекты невозможными. Нельзя требовать в жилье в старом городе лифтов для маломобильных групп населения, нельзя требовать нормативных уклонов лестничных маршей, нельзя требовать повсеместной инсоляции, освещенности по действующим нормам. И в результате у нас, с одной стороны – градонападающие, с другой – нормативы, которые можно выполнить только в новостройках. Эти бескомпромиссные нормативы родом из СССР фактически добивают памятники с удивительным зверством. Невозможно выполнять нормативы? Значит, ничего не делайте, но главное – чтобы было по закону.

Еще одна проблема: неловкие попытки пополнить казну, завышая цены на памятники. Опять же, пример: в Апраксином дворе есть несколько фрагментов стен, но их не могут продать, несмотря на уже существующий и утвержденный проект. Объяснение примерно следующее: «Мы никому не сможем объяснить, почему так дешево продали памятник». Если подождать еще лет пять, не будет никакого памятника. Но да, чиновникам будет спокойнее. Это железная психология, петербургский менталитет, и непонятно, плакать здесь или смеяться.

Давайте посмотрим на «Красный треугольник». Там ясно виден водораздел: та половина, которая у бизнеса – более-менее приличная. Там происходит какая-то жизнь, действует бизнес-центр. Вторая половина – городская. Здесь снимали фильм Бондарчука «Сталинград». Фактически там сейчас сохранилась только лицевая стена. Это как минимум странно – как и объяснение, что есть куча нормативных документов, которые не позволяют ничего делать, позволяют только, чтобы все это стояло в руинах и падало. Поэтому сегодня сплошь и рядом проходят тендеры, на которые ни у кого нет желания выходить.

Сейчас в Петербурге под охраной находятся 9 тысяч объектов культурного наследия. Любое действие на таком объекте – это огромная бюрократическая процедура, требующая труда десятков людей, и любое нарушение процедуры – нарушение закона. То есть чем больше мы возьмем под охрану, тем дороже будет содержание этого корпуса исторических памятников, который в городе и так самый большой в мире. Поэтому надо четко понимать, что каждый, кто требует что-то взять под охрану, может, и не желая того, борется с нашими памятниками. Кто-то делает это из лучших побуждений, кто-то из меркантильных, но чем больше мы возьмем под охрану при нашей экономике, тем будет хуже. Деньги, которые должны бы пойти на памятники, уйдут на содержание бюрократии.

А ведь таких зданий как дом Басевича, только я знаю в Петербурге порядка сотни. Спасают их какие-то неформальные проекты, такие как, к примеру, Планетарий в Газгольдере на набережной Обводного канала. Но заинтересованности чтобы сделать этот процесс спасения зданий более цивилизованным – нет. Все только борются и борются.

Здравый смысл никто не отменял и, конечно, что-то начнет происходить – с теми же нормативами по историческим зданиям. Надо признать, что много положительного уже происходит, но, в основном, с дворцами. Что же касается рядовой застройки – пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Так что лучше бы начать действовать, пока еще есть, что спасать.