Заброшенное здание «Русского банка для внешней торговли» на Большой Морской, 32, превратилось в современный бизнес-центр. Без судов и массовых акций. С чем пришлось столкнуться инвестору в ходе реконструкции — в нашем материале.
«В случае с этим проектом не было политической ангажированности, а все работы мы выполняли нешумно и негрязно, они проводились в основном внутри здания. Поэтому и поводов прибегать к нам не было, были только положительные отзывы. Градозащитники не находили здесь жареных фактов и потому нас не беспокоили», —рассказывает Иван Архипов, директор по развитию ЗАО «Балтийская коммерция» — компании, осуществлявшей основные реставрационные работы на объекте.
К моменту, когда на объект пришел инвестор, здание находилось в плачевном состоянии. С 1917 года в особняке сменяли друг друга различные советские учреждения. В последние годы здесь располагался Архитектурный техникум (ныне – Санкт-Петербургский архитектурно-строительный колледж). Реставрационные работы с момента постройки здания не проводились, а вот перегородки, напротив, возводились. Как результат — инвестору пришлось снимать многие поздние наслоения до начала работ. Кроме того, требовалось ликвидировать аварийность, укрепить перекрытия, восстановить кровлю и сильно пострадавшие верхние этажи, заменить все коммуникации, решить вопрос с гидроизоляцией в подвале, где стояла вода, восстановить исторические планировки. Все эти работы заняли порядка двух лет.
Самым сложным объектом оказался витражный купол. Этот архитектурный элемент бывшего банка не известен современной широкой публике. Но до революции 1917 года увидеть купол, инкрустированный цветным стеклом, могли все посетители двусветного пространства операционного зала банка. «Самый сложный предмет охраны, за который мы взялись сразу, потому что у него был шанс вообще упасть», — рассказывает Иван Архипов. Требовалось восстановить утраты, а по ходу работ стало понятно, что вмешательства требуют и металлические конструкции, на которых собирается витраж, и опорные элементы. Кроме того, технология конца XIX века, когда возводилось здание, предполагала двойное остекление: наружное, защищающее от непогоды, и внутреннее — собственно витраж. Технологию для сохранности уникального архитектурного памятника пришлось изменить. Теперь этот купол — трехслойный.
Утраченные цветные элементы витража варились в петербургских специализированных мастерских. Здесь же, в городе на Неве, нашлись и мастера, изготовившие фурнитуру для окон — она непременно должна была быть из латуни, как и предполагалось в первоначальном проекте. Дубовые оконные рамы фасада также изготавливали по спецзаказу, в соответствии с историческими данными. «Окна среднестатистически в результате обошлись раза в три дороже, чем обычные. В целом все работы по реставрации существующих и созданию заново утраченных элементов по старинным технологиям делали петербургские мастера. У меня нет вопросов к их работе. Единственное, что, как всегда, когда люди занимаются таким богоугодным промыслом — они не отличаются скоростью. А в бизнесе скорость — это важно. Строители обычно пытаются всё строить быстро, потому что денег больше не будет. Построишь за месяц — получишь 100 рублей, построишь за два месяца — все равно получишь 100 рублей. А они (реставраторы. — Ред.) — люди Божии. Очень обстоятельно, очень медленно, специалистов мало, и в общем, на них бесполезно давить. Это специфика работы. Ничего не попишешь. Надо просто смириться», — делится Иван Архипов.
Необходимость разработки и согласования сложной документации, постоянный контроль работ со стороны КГИОП, конечно, удлиняют работу с историческими памятниками. Инвестор для снижения временных издержек осуществлял согласование поэтапно. То есть, к примеру, на исторический купол документы были получены отдельно и сразу начата реставрация. Параллельно велись работы по расчистке здания от позднейших наслоений, разрабатывалась и согласовывалась документация на прочие предметы охраны. «С точки зрения бумаготворчества проще сначала сочинить все документы, потом согласовать и потом ввести, но это дольше», — объясняет Иван Архипов.
Кроме того, на таких объектах достаточно часто в процессе вскрытия позднейших наслоений обнаруживается необходимость проведения дополнительных противоаварийных и реставрационных работ, что традиционно удорожает работы и удлиняет процесс реставрации.
Мы спросили у Ивана Архипова, можно ли говорить о том, что работа с подобными особняками в центре города — коммерчески выгодное предприятие?
«Самые коммерчески успешные вещи связаны с минимальными затратами и хорошим спросом. Строить общежития для мигрантов, я вас уверяю, это самая коммерчески выгодная история. Вложение — пять копеек, спроса немерено, чек маленький, но то на то — получается самая большая выгода. Если ты вкладываешь в свой объект много денег, ты это делаешь, помимо требований законодательства, для того, чтобы попросить потом за него много денег — за аренду или за продажу. Это как с автомобилями — бывают очень дорогие, представительского класса, бывают подешевле. У нас были определенные планы на это здание, но изменились обстоятельства и потому мы его продали для организации бизнес-центра в состоянии, которое описывается модным английским словом Shell & Core. Вся сложная и грязная работа нами была уже сделана. В целом обладание историческим зданием, на которое наложено обременение по охране, — это не только счастье обладания, но и тяжелое бремя его содержания. Это не потому, что мы хорошие или плохие. Мы по закону обязаны сделать согласованные работы в прописанные сроки. Это — обязанность. Каждый владелец памятника должен делать так и никак иначе», — рассказал он.
Интересные факты о здании от Ивана Архипова
«Это здание банк строил под себя. Это уникальное здание в том отношении, что кабинет председателя правления связан с его квартирой, расположенной на последнем этаже. Причем квартира по тем временам была очень прогрессивной — с ванной, со всеми коммуникациями. То есть председатель правления мог подняться из кабинета в свою квартиру, не пересекаясь с потоками, которые ходят по всему банку. И выйти из квартиры он мог по отдельному выходу, не через центральный вход». «Деньги же тогда были настоящими, то есть много весили. Поэтому был даже специальный механизм, чтобы их поднимать, в проекте заложены шахты, которые обеспечивали подъем этих денег». «Входная дверь, которая сохранилась и сейчас, на самом деле — бронированная, тяжелая, со специальным глазочком. Она функциональна до сих пор. Но по виду с Большой Морской и не скажешь, что эта дверь такая мощная, если кто-то не покажет».
